Трагедия под Иловайском глазами бойца из батальона «Донбасс»
В СМСЧ №4 (г. Павлоград) регулярно привозят раненых бойцов из зоны АТО. С одним из них, а именно заместителем командира 2 взвода батальона «Донбасс» Александром удалось пообщаться нашему корреспонденту.
Он был одним из тех, кто 29 августа выходил из окружения в Иловайске. Но вместо «гуманитарного коридора», о котором шла речь, украинские войска получили обстрел артиллерией. Тогда погибли сотни наших ребят.
Но почему это произошло, кто виноват и какой на самом деле была ситуация в Иловайске? Всем пережитым Александр поделился с нами.
— Александр, как вы попали в батальон «Донбасс»? И почему вы ушли добровольцем?
В батальоне я нахожусь с конца мая. Мы собрались в Петровцах (Ужгородский район, Киевская область) в учебном центре «Нацгвардия». Прошли там обучение и 1 июля заехали в зону АТО.
В батальоне у нас все были добровольцы. Как и они, я уже не мог находиться дома. Не мог допустить, чтобы моя семья увидела то, с чем столкнулись дети на Донбассе. И я рад, что мою инициативу поддержала семья, за что я очень благодарен. Думаю, им было тяжело, но все равно отпустили.
— Насколько тяжело вам было приспособиться к новому военному укладу жизни в зоне АТО?
Лично для меня это было очень легко. Я очень быстро приспосабливаюсь к любой ситуации. Такое впечатление, что я всю жизнь был военным. Хотя за плечами лишь служба в армии в 93-м году и подготовка в батальоне.
— Трагедия под Иловайском ужасает. Вы были там. Что же произошло на самом деле? Почему была допущена такая роковая ошибка командования?
Мы 2 недели были в Иловайске. Наша база находилась в школе. Перед нами была задача закрепиться на некоторых объектах, и мы выполнили. Предполагалось, что придут либо военные, либо милиция, и мы сдадим им эти объекты, чтобы двигаться дальше. Но все сложилось по-другому.
Как уже потом узнали, с приходом российских войск ситуация круто изменилась. Нам на помощь шли войска, но они не могли дойти, потому что была очень большая плотность российских войск. Когда нас уже вывозили оттуда, мы видели очень много сожженной техники. То есть к нам шли на помощь, но не дошли.
В Иловайске мы пробыли две недели и все эти две недели нас посыпали «Градом». Как минимум, 2-3 раза в сутки. К этому даже успели привыкнуть, поэтому не так быстро убегали в укрытие. Свои задачи все равно выполняли.
28 августа знали, что завтра будем выходить из города. Но была информация, что мы уже окружены. Нам сказали, что есть одна-единственная дорога, которой мы сможем выйти. «Гуманитарный коридор». Но вы понимаете, что мы как военные всего не знали…
С нами были другие подразделения, военные, часть батальонов «Днепр» и «Свитязь». 29-го августа мы поехали. В селе Краснополье всех собрали и по какой-то причине разделили колонну на две части. Мы поехали разными дорогами.
Когда выехали из Краснополья, и вся колонна вытянулась на открытой дороге, по нам начали стрелять. Сразу мы вообще не понимали, из чего осуществляется обстрел. Но огонь велся очень прицельно. Каждый выстрел поражал цель. Было спалено невероятно много машин и много людей погибло прямо на дороге.
Я был ранен. Пуля попала в предплечье и через локоть вышла. Сквозное ранение.
Какой-то группе людей удалось добраться до села Красносельское. Оно находилось по пути нашего следования. Там мы закрепились и приняли бой. Нас еще бомбили артиллерией, а через несколько часов мы увидели, что на нас едут танки. И огонь реально начал вестись из танков. Но, не смотря на это, я считаю, что мы достойно держались.
Когда наши командиры пытались связаться с начальством, нам говорили, что нужно продержаться полчаса, к нам прибудет помощь.
К вечеру вроде бы все поутихло. Но села уже не было. Его просто стерли, оно перестало существовать. Остались только подвалы, в которых мы прятались в момент артиллерии и танковых обстрелов.
Своими силами вывели из строя несколько танков. Взяли в плен 6 российских танкистов. Все были тогда в шоке, что мы воюем не с террористами, а с регулярной российской армией. Танкисты – ребята молодые, 18-летние. Когда начали разговаривать с ними, оказалось, что по документам они должны находиться в Ростове на учениях. А в Украине – без документов, без телефонов, без связи. По их словам, они тоже много своих солдат отправляют убитыми домой.
— Как они объяснились с вами? Почему все-таки они находятся на территории другой страны и ведут бои?
Личное мнение российских бойцов – это не их война. Ребята вообще не понимают, что они здесь делают. Но поскольку люди – военные, получили приказ и выполняют.
Вечером 29-го числа с нами связались российские десантники. Поставили ультиматум, что нам нужно сдастся, либо нас «затрут» полностью.
Когда узнали, что у нас находятся их 6 танкистов, и один – умер уже в плену, начались переговоры. Получили обещание, что за своих российских бойцов они отпустят наших военных, раненых.
Вечером 30-го числа нас снова начали обстреливать. Уже более плотно, чтобы выдавить всех из деревни. И все, кто остался в живых, вышли. Так мы попали к россиянам.
Отдали им их пленных. И, может, благодаря этому российский офицер сдержал слово и выдал украинскому «Красному Кресту» всех раненых. Оставили у себя только батальон «Донбасс», так как там добровольцы, а к ним особое отношение.
Через три дня после ранения, 1 сентября, я приехал в больницу Павлограда. Ранение было серьезным и пошло заражение. Но благодаря врачам и поддержке со всех сторон я и многие ребята остались живы.
— Вас вывезли как раненого. А что с теми, кого оставили там?
Очень много ребят сейчас находится в плену. Их отдали в руки ДНР. Их судьба мне неизвестна. Очень переживаю… Все друзья там.
Могу сказать, что они – самые настоящие люди, которых я встречал в жизни. И сейчас находятся все там. Живу надеждой, что они выйдут, и я всех встречу.
— Но все-таки как вы считаете, кто виноват в трагедии под Иловайском?
То, что есть виновные – это однозначно. Непрофессионализм командования, думаю, с самого верха. Промедление в принятии решений, боязнь взять ответственность. Все это нужно делать очень быстро, а у нас – слишком много разных согласований. Там реальная война. Уже давно не антитеррористическая операция. Настоящая война. А на войне никаких промедлений быть не может.
Мне сложно судить, кто виноват. Но виновные должны понести наказание. Погибло очень много ребят, которые знали, что выйдут по коридору. Они знали, что в них стрелять не будут. Нам озвучили, что была договоренность.
Я не знаю, либо обманули нас, либо обманули их. Но нельзя было выводить людей просто в поле и ставить под танки. Там негде было прятаться. Поле, дорога, пшеница. А из посадки, которая находится в 1,5 км дальше, нас обстреливали танками. И стреляли профессионально.
— То есть вас обстреливали только российские войска? Не сторонники ДНР?
Казаки приехали только тогда, когда село уже было стерто российскими военными. Представители ДНР лишь пособирали остатки уцелевшего оружия, вещи. Я лично видел, что с пацанов даже снимали обувь. Берцы, в которых мы неделями ходили. И взять надеть на себя эту обувь – не знаю, что в голове у людей должно быть…
— Как к вам относились местные жители? Какая позиция была у них?
В Иловайске с нами в школе жило очень много местных жителей. Почему в школе? Там есть бомбоубежище. И они вместе с нами прятались.
В городе нет ни света, ни газа, ни воды. Мы кормили людей своими сухпайками. И когда военные уезжали, те жители, которые находились с нами в школе, даже плакали. Потому что не знали, что с ними будет дальше.
У меня есть пример. В Иловайске потерялся один из наших командиров. Мы думали он в плену. Но на днях он вышел и рассказал, что прятался больше двух недель у местных в центре Иловайска. Люди кормили, поили, по мере возможности перевязывали его и еще одного раненого бойца. А потом – помогли выйти к нашим.
Говорят, что большой процент людей там против украинской власти. Но я думаю, что это – неправда. Очень много запуганных людей.
— Есть афоризм «В окопах нет атеистов». Люди надеются на все, что угодно: высшие силы, поддержку близких…
Да, это правда. Надеешься абсолютно на всех и на все. Очень надеешься на поддержку родных и близких. Я думаю, что все это материально, и все это работает. Когда за тебя думают, тебя любят, что-то помогает выжить.
Тогда в один день погибло очень много людей. И когда это видишь, приходит осознание, что что-то тебе помогло выжить. Пусть серьезно раненым, но ты вышел. Попал к хорошим людям, за тобой ухаживают.
Огромная благодарность жителям Павлограда. У нас в больнице реальные паломничества людей. Они идут, несут еду и одежду. Кто – плачет, кто – хочет просто пообщаться. Все с благодарностью. Даже, порой, чувствуешь себя неудобно из-за такого внимания.
— Наш город – патриотично настроенный. Но, разумеется, у каждого свои мысли по поводу событий в зоне АТО, свои переживания и позиция. Оглядываясь назад, на пережитое под Иловайском, что вы могли бы посоветовать жителям Павлограда?
Я бы посоветовал всем людям, которые сомневаются и призывают Россию прийти сюда, сесть в машину и сделать себе экскурсию по Донбассу. Думаю, этого будет достаточно. Не нужно даже видеть бой, потому что у всех разная психика. Просто сделать экскурсию в Лисичанске, Иловайске, обязательно заехать в село Красносельское. Там есть, на что посмотреть. И после этого пусть люди подумают и оценят, хотят ли они, чтобы это было в их городе, в их домах.
Здесь ничего не понять. Нужно быть в тех местах. Даже если некоторые местные жители не хотели воевать, они все равно стали участниками всего этого действия. И это очень страшно. Я не знаю, как дальше будут жить дети, которые все это видели…
Многие люди остаются все равно на Донбассе, говоря, что здесь они всю жизнь строили дома, не могут уехать. Но прилетел «Град» – нет ни дома, ни хозяина.
— Что же ждет нас в будущем? Как вы думаете, когда весь этот ужас закончится?
Я могу сказать с уверенностью 100% за свой батальон. Все добровольцы – очень патриотичные люди. Почему даже такое особое отношение к добровольческим батальонам среди российских десантников? Потому что их боятся, уважают. И мы готовы стоять до конца.
Могу точно сказать, что боевой дух есть. Я видел российских солдат – у них его нет, потому что они здесь по службе, а мы – по зову сердца. Это большая разница!
Просто нужно любить свою страну и всем объединиться. И я уверен, что мы объединимся. Может, это случится сейчас, может, позже, еще после пары разбитых городов и тысячи смертей, но мы к этому придем. Только когда будем едины, сможет это остановить.
Вот сейчас нашлись люди, которые помогают, отправляют наших раненых бойцов на лечение в Прибалтику. Настроен я с оптимизмом на это все. Думаю, пару месяцев – и восстановлюсь. Даже если дальше не смогу воевать, все равно буду участвовать в рождении новой своей страны.
Хочу поблагодарить всех людей, которые нас в Павлограде посещают, поддерживают. Большое спасибо людям, которые работают в больнице. Над нами здесь по-настоящему трепещут. Честно, даже не ожидал. Весь медперсонал, начиная от врачей и заканчивая медсестрами, нянечками, все относятся очень тепло, ни в чем никогда не отказывают. Все люди, которые приходят, тоже оказывают максимум тепла и внимания. Знаете, и это – по-настоящему, не наигранно.
Большое спасибо главврачу 4-той больницы Костюковой Марине Геральдовне. Она принимает большое участие лично в моей судьбе. С ее помощью я еду заграницу на лечение.
Спасибо людям в обладминистрации, они также оказывают большую поддержку.
Спасибо родным и близким, семье и родителям.
Всем-всем огромный поклон!
Интервьюировала Оксана Злыдарь